Автор: CatMari
Персонажи: Чугун, упоминаются Сталь, Сапфир и родители Чугуна и Стали
Жанр: зимние воспоминания и размышления и немного ангст
Размер: зарисовка
Бета: -
читать
Зимний день сверкал и переливался в лучах солнца. На большом оконном стекле сплетались в изящное прозрачное кружево нити ледяных узоров. Чугун решительно отложил бумаги. Работать он не мог. Слишком о многом напоминали эти узоры. Похожие иногда рисовал на окнах их дома его младший брат.
Он словно наяву вдруг увидел сосредоточенное лицо маленького Стали, старательно выводящего по стеклу прихотливо переплетающиеся линии самыми кончиками пальцев. Воспоминание было таким домашним, таким мягким и тёплым...
Потом пришли и другие. Вот он знакомит отчаянно смущающегося брата со своей первой девушкой, вот они увлечённо рассуждают о своём предназначении во Вселенной, вот он совершенно неожиданно для себя слышит горячую исповедь младшего о его первой любви, вот снова и снова пытается помирить их с отцом, но оба гордые и упрямые, они даже не говорят друг с другом, не видят один другого целую неделю, чтобы потом вновь мириться и ссориться, вот Сталь возвращается домой после первого назначения...
Да, именно тогда появилась пропасть. Глупо отрицать очевидное. В как-то разом резко повзрослевшем младшем он тогда узнал совсем немного родных черт. Тихий, упрямый и ранимый юноша исчез навсегда. Его место занял не менее упрямый, властный, резкий, смелый, решительный и холодный мужчина. От прежнего Стали осталось немногое: удивительное сходство с отцом и глубоко спрятанная подо льдом внешней оболочки способность любить до полного самоотречения.
А потом появилась она... Сапфир... Прекрасная, удивительная, чистая... Истинно достойная такой любви и столь же горячо любящая в ответ.
А пропасть всё росла... Чугун всё чаще уже сам чувствовал себя младшим братом. Сталь видел и пережил гораздо больше, множество раз побывав на грани, он, действительно, имел отныне полное право считать его не знающим ничего толком младшим.
И тогда же в сердце окончательно поселился назойливый, горький, мятущийся страх. Страх потерять раз и навсегда, страх больше не увидеть, не коснуться, не заговорить, страх вспоминать, а не ждать. Однажды он даже попросил его: поберечь себя, не лезть на рожон. Сталь лишь недоуменно посмотрел на него, он уже стал старшим агентом и привык брать на себя всю ответственность, стараясь уберечь в первую очередь других оперативников.
Чугун вздохнул. Он до сих пор не мог избавиться от некоторого чувства вины, которое буквально преследовало его в доме родителей. А от взглядов матери, говорящих: «Ну, хоть ты здесь, рядом с нами, в безопасности», которые та бросала на него изредка, сама этого не осознавая, становилось тягостно и больно в глубине души. А Сталь всегда восхищался его работой, созданными им приборами и ничего толком не рассказывал о своей...
Он улыбнулся, осторожно погладив пальцем морозные узоры на стекле. А ведь младший всё так же их иногда рисует со столь же сосредоточенным лицом, только линии стали резче.
Он словно наяву вдруг увидел сосредоточенное лицо маленького Стали, старательно выводящего по стеклу прихотливо переплетающиеся линии самыми кончиками пальцев. Воспоминание было таким домашним, таким мягким и тёплым...
Потом пришли и другие. Вот он знакомит отчаянно смущающегося брата со своей первой девушкой, вот они увлечённо рассуждают о своём предназначении во Вселенной, вот он совершенно неожиданно для себя слышит горячую исповедь младшего о его первой любви, вот снова и снова пытается помирить их с отцом, но оба гордые и упрямые, они даже не говорят друг с другом, не видят один другого целую неделю, чтобы потом вновь мириться и ссориться, вот Сталь возвращается домой после первого назначения...
Да, именно тогда появилась пропасть. Глупо отрицать очевидное. В как-то разом резко повзрослевшем младшем он тогда узнал совсем немного родных черт. Тихий, упрямый и ранимый юноша исчез навсегда. Его место занял не менее упрямый, властный, резкий, смелый, решительный и холодный мужчина. От прежнего Стали осталось немногое: удивительное сходство с отцом и глубоко спрятанная подо льдом внешней оболочки способность любить до полного самоотречения.
А потом появилась она... Сапфир... Прекрасная, удивительная, чистая... Истинно достойная такой любви и столь же горячо любящая в ответ.
А пропасть всё росла... Чугун всё чаще уже сам чувствовал себя младшим братом. Сталь видел и пережил гораздо больше, множество раз побывав на грани, он, действительно, имел отныне полное право считать его не знающим ничего толком младшим.
И тогда же в сердце окончательно поселился назойливый, горький, мятущийся страх. Страх потерять раз и навсегда, страх больше не увидеть, не коснуться, не заговорить, страх вспоминать, а не ждать. Однажды он даже попросил его: поберечь себя, не лезть на рожон. Сталь лишь недоуменно посмотрел на него, он уже стал старшим агентом и привык брать на себя всю ответственность, стараясь уберечь в первую очередь других оперативников.
Чугун вздохнул. Он до сих пор не мог избавиться от некоторого чувства вины, которое буквально преследовало его в доме родителей. А от взглядов матери, говорящих: «Ну, хоть ты здесь, рядом с нами, в безопасности», которые та бросала на него изредка, сама этого не осознавая, становилось тягостно и больно в глубине души. А Сталь всегда восхищался его работой, созданными им приборами и ничего толком не рассказывал о своей...
Он улыбнулся, осторожно погладив пальцем морозные узоры на стекле. А ведь младший всё так же их иногда рисует со столь же сосредоточенным лицом, только линии стали резче.